Как там пулеметчик? На улицу глядит? Глядит, прямо-таки во все глаза. Эх, далековато до него… ножом не достать. А бросать его я так и не научилась пока. Зато стрелять — это я умею.

Чпок!

Немец выгнулся дугой.

Доски в сторону!

Я вскочила на ноги.

Рука пулеметчика потянулась к оружию.

Так ты живой еще?

Чпок!

И от его головы полетели брызги…

Прыжок к окну, взгляд вниз.

У стены сарая, окруженный полукольцом немецких солдат, стоял тот самый дядька с пулеметом, которого я видела на острове…

На секунду я замерла. Что-то подкатило мне к горлу. Он стоял, слегка расставив ноги и чуть наклонившись вперед. Руки были пусты, его оружие — пулемет и СВТ с оптическим прицелом — лежало на земле. СВТ? Такая же была у наших ребят… Значит, они виделись? Где же они?

Сверху я видела расстегнутые кобуры двух (двух!) пистолетов у него на поясе. Было ли оружие там, я не могла отсюда рассмотреть. Но на земле пистолетов не было, а немцы стояли не ближе трех-четырех метров от него. Значит, взять их фрицы еще не могли. Стало быть, оружие у Леонова есть. Надо дать ему возможность воспользоваться им. Отсюда я не видела всех немцев. Кто-то из них вполне мог стоять и под стеной. А следовательно, для меня он недосягаем. Но вполне досягаем для Леонова!

Выдернув чеку, я бросила гранату прямо между ним и немцами. Предупредить его? Но гауптман знает русский язык! Прямо этого сказать я не могу. Но что же делать?

«— …И вот тогда я сказал Ильясу: „Держи соску!“ Понимаешь? — дядя Саша поворошил в костре палкой.

— Если честно — то нет. Почему соску?

— Я намедни его мальчишке пустышку давал. Ильяс и сказал — мол, соска. А я и говорю ему, что соска — это когда в ней молоко. А когда нет ничего — это пустышка.

— Все равно непонятно…

— Не мог же я при этом злодее ему прямо сказать, мол, пустышку тебе даю, не рванут эти гранаты. Он бы все враз и просек! Я и подумал, что Ильяс парень неглупый, вспомнит наш разговор. И поймет, почему я гранату так называю.

— И как он? Понял?

— Своими руками шею этой скотине свернул! Уж сколько я жмуров повидал, а с удивленной гримасой на лице не видел! Чеку-то он выдернуть успел! И небось удивился напоследок — отчего граната не взрывается?..»

Будем надеяться, что и Леонов окажется сообразительным. Другого-то выхода у меня нет! Даже если я сейчас ударю по ним из пулемета, всех все равно не положить. Да и его задеть могу очень даже легко. И сама потом не уйду…

— Держи соску!

И граната упала прямо к ногам немца в фуражке.

Фрицы как подкошенные повалились на землю.

Леонов же повел себя странно. Вместо того чтобы упасть вместе со всеми, он рванул из кобур пистолеты. Понял! Он понял меня! Сработало!

Ках! Ках! Ках!

Зачастили пистолетные выстрелы. Леонов вертелся волчком, между лежащих ничком солдат. Пистолеты в его руках плевались по немцам свинцом. Я уже где-то это видела! Эту манеру передвижения, чуть согнутые в локтях руки… Я это знаю!

Чуть шевельнул головой, приподнимаясь над землей, солдат.

Отбросив все размышления, я схватила еще теплый от рук прежнего хозяина пулемет.

Ду-ду-ду-дут!

И солдат, отброшенный очередью, свернулся калачиком на земле…

Вон еще один!

Пулемет сердито толкнул меня в плечо…

Еще!

Ду-ду-ду!

Отстреляв ленту, я отбросила пустой пулемет. Искать другие ленты было уже некогда, пора было уносить ноги. Насколько я видела, у пулеметчика их больше не оставалось. Передернув затвор автомата, я скатилась вниз по лестнице. Пустая комната, сзади хлопает сквозняком дверь… На улицу! Тут нет видимости, подойдут и закидают гранатами. А вот и выход, как раз отсюда выходил гауптман, или кто там еще шел внизу? Толкнув дверь, я выскочила наружу. Где же Леонов?

Шорох слева!

Я резко обернулась в ту сторону.

Он стоял у стены. Поваленный забор скрывал коренастую фигуру по пояс. Что у него в руках? Пулемет? Почему его ствол направлен на меня?

— Я…

Яркая вспышка! Расстояние между нами не превышало четырех метров… Пулеметная очередь ударила почти в упор.

Пули прошли почти впритирку к моей голове. Я отшатнулась в сторону. Позади меня раздался стук. В проеме двери оседал солдат. Автомат выпал из его руки и ударился об пол, этот-то звук я и услышала. «Сквозняк!» — мелькнула мысль. Точно, ведь входная дверь была закрыта, откуда взяться в доме сквозняку, ведь окон-то в сенях нет! Снова повернула голову и взглянула на Леонова. Он опустил оружие и смотрел на меня. Странно как-то смотрел, будто вспоминал.

— Аккуратнее надо быть, Котенок. Так и до беды недалеко.

— Да… я как-то вот зевнула его… Вниз скорее спешила, мало ли как там у вас? Вы целы?

— Цел. А ты как? Нога не болит, идти можешь?

— Могу.

— Ну так надо отсюда сваливать, и поскорее. Остальные где?

— В лесу… А вы откуда знаете?

Он похлопал рукой по СВТ.

— Видел я ваших ребят. Вернее, одного, второй к этому времени погиб уже. Он мне винтовку отдал и револьвер. И на карте показал, куда идти. Снайпер ваш ранен был, и весьма серьезно, идти не мог.

— И что вы?

— Он сказал, что не жилец. Просил меня уйти, а то у него граната под рукой была, боялся, что нечаянно дернется и… сама понимаешь. Ушел я…

— Ладно, об этом после поговорим, сейчас идти надо. Немцы там как? Проверять не надо?

— Успокоились. Старший их живучим оказался. И вертким. Даже из такого неудобного положения стрелять пробовал. Не успел. Но пара пуль на него ушла…

Мы тронулись в путь, и тут меня словно обухом по голове ударило! Ну, назвал он меня Котенком, ладно, Яков мог и проговориться в таком-то состоянии. Но вот нога! Откуда он про это мог знать?

— А-а-а…

— Привет тебе, Котенок, от дяди Саши…

В-в-в-жик!

Над нашими головами пропела пуля. Потом еще одна.

— К развалинам! — крикнул Леонов, забирая в сторону и перекидывая за спину пулемет. — Тут еще кто-то есть!

Кто-то — это было весьма мягко сказано. По нам стреляли минимум из десятка стволов.

Пересечь то, что когда-то было улицей, под таким обстрелом нечего было и думать. И десятка шагов не пройти — снимут.

— Вот, значит, как… — процедил сквозь зубы Леонов. Он прижался к стене и держал в руках СВТ. — Не сидится вам на месте? Ну, в добрый путь, лежать — оно так даже и приятнее…

Плавным движением он вскинул винтовку.

Бах!

Со стороны немцев ударил по ушам вопль.

— Есть один… а неча бегать, тебя сюда не звали… Правый фланг паси! — крикнул он. — Здесь-то я их вижу, а вот там мне дом обзор закрывает. Точняк, какая-то скотина там попрет, задницей чую!

Прижавшись к земле, я продвинулась на десяток метров в сторону. С этой позиции я могла контролировать правый фланг. Со стороны Леонова бабахнул еще один выстрел. Так… положение интересное выходит. Нам через улицу не пройти, немцы ее простреливают. Но точно так же и им не подойти к нам вплотную, мы тоже простреливаем все подходы. Так можно держаться долго, лишь бы у них миномета не оказалось.

Судя по всему, миномета у немцев не было, иначе зачем им было пытаться сократить дистанцию? Со своего места я видела, как, маскируясь обломками, в нашу сторону ползли два фрица. Пускай ползут, мне еще не очень удобно по ним стрелять… Ага! Первый солдат приподнялся и вытащил гранату. Ну, давай, дергай за веревочку… Есть! Короткая очередь отбросила его назад. А выпавшая из руки граната рванула за спиной второго. Отлично! Минус два.

Бах! Бах! Бах!

Леонов выругался.

— Прыткий черт! Ну, ничего, я тоже не подарок…

Бах!

— Готов… Как там у тебя?

— Двое. Были…

— Растешь на глазах! Молодец! Не расслабляйся, сейчас еще полезут. Им более некуда, тут я их хорошо зажал…

Немцы на какое-то время замерли. Постреливали с места, но в атаку не лезли.

— Что-то мне это не нравится, Котенок… Ты сколько у них пулеметчиков видела?