— Это плохо, Леонов. Странная память у вас стала.

Краем глаза я заметил, как напрягся Ковальчук.

Разговора нашего слышать он не мог, так что же послужило тому причиной? Видимо, в отличие от меня, наш визитер ему был знаком. И ничего хорошего от него мой боец не ожидал.

— Нет, товарищ капитан, не помню вас.

— Оперуполномоченный Особого отдела штаба армии капитан Лихов. Теперь вспомнили?

— Нет, товарищ капитан. И не очень понимаю, какие у вас могут быть дела на передовой. Если вы по рапорту старшего лейтенанта Тихомирова, то с этим случаем уже разобрался член Военного совета полковой комиссар Грушевский. Он полностью подтвердил мою правоту.

— Не знаю такого старшего лейтенанта и рапорта его не читал. У меня к вам свой интерес имеется.

Это какой же еще интерес у него есть? В любом случае, уходить отсюда сейчас мне совсем не с руки. Кто станет во главе обороны, если я уйду? Сапер? А больше некому. И действовать он будет так, как его учили. И все мои придумки коту под хвост. И уже через пару часов после начала атаки немецкие танки пойдут на аэродром.

— Извините, товарищ капитан, какие ко мне у вас есть вопросы? Готов ответить на них прямо сейчас, хотя у меня и не так много времени.

— Вот что, боец, не зарывайтесь! Это приказ, понятно вам? Быстро собирайтесь, нас машина ждет! Пять минут на выполнение, время пошло!

Ну да, узнаю повадки особиста… То-то он так и через тыловое охранение прошел. Понятно, отчего с ним сопровождающих не было. В тыловом-то охранении бывшая штабная обслуга стоит, вот он и запугал их до желудочных колик. Никто из них не решился спорить с особистом.

— Прошу меня простить, товарищ капитан, но выполнить ваш приказ не имею возможности.

— Вы совсем с ума сошли, Леонов?! Не знаете, что бывает за неисполнение приказа в боевой обстановке?

— Знаю, именно потому так и поступаю. А вы, товарищ капитан, знаете, что бывает за нарушение приказа вышестоящего руководства?

— Что вы мне тут ваньку валяете, Леонов? Какое еще вышестоящее руководство? Я здесь старший по званию.

— Здесь — возможно. Но это не значит, что вы можете творить здесь все, что вам заблагорассудится. Вот, полюбуйтесь! — и я протянул ему приказ, подписанный Грушевским.

Интересно было наблюдать за сменой чувств на лице капитана. Нескрываемое раздражение постепенно уступало место такому же удивлению.

— Но… Член Военного совета мог и не знать всех обстоятельств дела… В любом случае я обязан исполнить полученный мной приказ.

— А я обязан исполнить свой приказ. И, в отличие от вашего приказа, мой присутствует здесь в письменном виде. У вас есть какие-то возражения?

Капитан задумался. Грушевский, судя по всему, был персоной серьезной, и наживать себе такого врага, даже и особисту, было крайне небезопасно. Однако и у Лихова начальник был, скорее всего, непростой фигурой. Так что у капитана явственно вырисовывалась дилемма: выполнить приказ своего руководства и навлечь на себя громы и молнии со стороны члена Военного совета или отступить и заработать по шапке от своего шефа. И то и другое могло иметь далеко идущие последствия. Судя по дальнейшим его действиям, таинственный шеф был для Лихова более весомой личностью.

Особист расстегнул клапан кобуры.

— Сдайте оружие, Леонов! Вы арестованы! — громко крикнул он, подавая сигнал своим сопровождающим.

М-м-да, а вот это он напрасно…

Со стороны отдыхавших бойцов Ковальчука вразнобой залязгали затворы, и нас всех окружили нахмуренные штрафники.

Прислушивавшиеся к беседе телефонисты тоже повскакивали с места и взялись за винтовки.

— Следует ли мне воспринимать ваши слова, товарищ капитан, как желание отстранить меня от занимаемой должности?

— Да! Вы немедленно проследуете со мной, товарищ боец!

— Вот как? Согласно приказу Военного совета армии я в настоящий момент являюсь командиром сводного отряда. Отстранить меня от должности вы, товарищ капитан, не имеете права. Иначе как с санкции Военного совета. У вас она есть?

— Нет…

— В таком случае прошу вас покинуть расположение части и не препятствовать мне выполнять полученный от вышестоящего руководства приказ!

Капитан огляделся. На лицах окружавших нас бойцов готовность прийти к нему на помощь явно отсутствовала. Выйти победителем из столкновения более чем с двумя десятками штрафников шансов не было никаких. Он нехотя застегнул кобуру.

— Смотрите, Леонов, это вам даром не пройдет.

— На вашем месте, товарищ капитан, я бы тоже пять раз подумал. Вы только что чуть не сорвали важную операцию. Кто бы ни был вашим руководителем, сомневаюсь, что ему удалось бы вас отмазать в этом случае. Так что вы еще мне спасибо скажете. Более не задерживаю вас, товарищ капитан.

По моему знаку бойцы расступились, давая ему проход в тыл. Смерив меня напоследок испепеляющим взглядом, Лихов повернулся и зашагал вниз по склону.

— Да, старшой, нажил ты себе недоброжелателя, — стоявший рядом Ковальчук смотрел вслед уходящим особистам. — Это ж наш особист, я хорошо его помню. Еще после дота он нас всех о тебе расспрашивал.

— Чего ему там-то не понравилось? Нормально же отработали.

— А я знаю? В их кухне сам черт ногу сломит.

Я недолго размышлял над этим происшествием. Навалившиеся дела снова захватили меня с головой. До самого вечера никто из нас не присел больше отдохнуть ни на минуту. Уже совсем стемнело, когда из тыла скорым маршем подошли еще десятка три пехотинцев под командованием неразговорчивого чернявого старшины. Фамилию я его так и не запомнил. В памяти отложилось только то, что сам он был родом из Сухума, даже название улицы, и то что-то мне напоминало. Совсем забегавшись, я присел на секунду передохнуть в пулеметном окопе, да там и уснул.

Разбудило меня дипломатичное покашливание. С трудом продрав глаза, я увидел младшего лейтенанта — сапера. Он сидел рядом на корточках и держал в руке дымящуюся кружку.

— С добрым утром, командир. Чаю хочешь?

— А что, утро уже? Только вроде присел передохнуть на секундочку!

— Ну да. И проспал почти семь часов.

— Охреносоветь! Что ж не разбудил-то меня никто?

— Я не разрешил. Ничего особо срочного все равно не было. Ночью еще человек двадцать подошло. Артиллеристы. Пушек у них с собой не было, но миномет принесли. Мин противопехотных еще чуток. Я их сразу все в землю и закопал. И все равно не хватило. Взрывчатка у меня вся кончилась, последние фугасы из трофейных снарядов ставили.

— И как?

— В целом нормально. Сплошного минирования достичь, конечно, не удалось. Но уже и того, что сделали, хватить должно. Во всяком случае, геморрой наступающим мы обеспечили крайне серьезный. Я еще и за рекой чуток мин насовал, чтобы по берегу не шибко шарились. Вот схема минирования, — и он протянул мне несколько листов бумаги.

— Спасибо, — я глотнул горячего чая, и в голове слегка прояснилось. — Что там немцы? Не слыхать?

— Слыхать. С утра вертелись мотоциклисты, к реке не подходили, больше по берегу катались. С наших позиций их видно не было, они к нам тоже не заглядывали.

— И чего им там надо было?

— Думаю я, что брод они искали.

— Нашли?

— Черт их знает! Во всяком случае, на нашем берегу их слышно не было, стало быть и не вылезли фрицы на него. Справа у соседей шум слышен был. Я к ним связного послал, пока еще назад не пришел.

Над рекой вставал туман. Не очень густой, его уже раздувало ветерком. Было прохладно, на траве лежала густая роса. Мы с сапером направились к КП. По дороге туда встретили Нечипорука. Судя по наличию кругов под глазами, спать артиллеристу пришлось немного. Увидев нас, он приветливо помахал рукой.

— Ну, с добрым утром, куркуль!

— Это за что ж вы меня так, товарищ командир?!

— А кто у нас самый богатый? И пушки у тебя, и личный состав подошел! Самый укомплектованный из всех нас.